Нет сил соотноситься с нынешним происходящим и хочется спросить, откуда оно взялось? Как и когда всё то, что века отбирали в сокровищницу здравого смысла, стало считаться негодным хламом, требующим замены? Словно не просто надоело вслушиваться в шепот истории, а настырно требовалось этот шепот заглушить - то ли рок-энд-ролльным гвалтом, то ли взрезанным бритвой глазом «Андалузского пса» и прочей психопатической символикой Дали и ему подобных. Да еще требуется объявить о всемирности всей этой галиматьи двадцатого века, которая уже, к счастью, уходит в историческое небытие! Только что миру требовались единичность и неповторимость каждой культуры, даже каждой личности, и вдруг – глобализм, всех под одну гребёнку, у всех те же проблемы, а потому должны быть и одинаковые способы их выражения. И общий язык – политически корректное враньё. А что еще, кроме вранья, может претендовать на всемирность? Какой-то глобальный культурный фашизм, ей-Б-гу! Появились и один глобальный человеко-тип, землянин какой-то; и один глобальный политически корректный язык, и одно мировое начальство, неизвестно кем назначенное, да еще и закулисное!
Скажете - это всё технологизация. Да, отчасти. Но и у пророков авангардизма, как и у фантастов научного и психопатического толка, своя толика вины. Недаром самый-самый нынешний авангард повернул вдруг в сторону платоновой пещеры, в которой на деле не так уж много символики идеализма, зато много вполне аристотелевской здравой рассудочности. Казалось, что в небесах остались одни спутники на Марсовых полях, как вдруг полезла вверх кривая богобоязненности. Мир людей, как и мир всей остальной природы, не может обходиться без строгого порядка, этического и даже эстетического.
Говорят, глобальный человек обязан возникнуть, таков, мол, замысел Творца. Возможно. Но и обезьяны не стали единой обезьянщиной, и все птицы, кроме кукушки, не желают обмениваться гнёздами. Так что, говорить об отмене национальностей рановато, если вообще можно. Да, большинство нынешних наций возникло только в 17 веке, но не просто так, а в качестве реакции на тогдашнюю коррумпированную экуменическую общность плюс эгоистические мотивы, которые и нынче действуют. Между тем существовали допотопные цивилизации, а в них было и то, что нынче назвали бы национальными особенностями… Что до еврейской нации, то она вообще за пределами нынешнего политико-исторического здравого смысла: ни общего народного языка, ни общих границ, даже рецепт фаршированной рыбы разнится от одного галута до другого… И что держит вместе эту, до сих пор спорят, нацию ли? Раньше было понятно – это не нация, а религиозное сообщество. А теперь и этого нет. Но общность-то есть.
Называется она секулярным еврейством. Для ортодоксального верующего иудея такой иудейской общности нет. Однако, возникает проблема: как известно, нельзя перестать быть евреем. Капля отдельной крови, полученная под Сионской горой после Исхода и передаваемая по наследству ( обнаружить еврейский ген всё же пока не удалось) , она неистребима. И сколько хочешь проклинай, изгоняй, истребляй эту неортодоксальную заразу, но она неистребима по Божьему хотению, а потому выступать против неё есть неправедное действие. Это прекрасно понимает и использует большинство современных евреев, называющих себя секулярными традиционалистами – масорати-дати.
Скажете – нет такого зверя, либо верующий, как положено, либо нет. Это как посмотреть. Секулярный в переводе с вульгаты – всего лишь «относящийся к определённому времени», сроком не более ста лет. В таком виде он присутствует в этой версии перевода Нового Завета. А значения этого слова в остальные века вплоть до нашего времени были самыми разными. Была даже секулярная вера – та, что отличалась от главенствующей, но не становилась полностью неприемлемой. Были и секулярные каноники – монахи, не принявшие монашеского обета. Со времён Французской революции секулярность государства означает отделение государства от церкви, но отделение это было и есть разной степени в разных странах. А порой секулярный - это просто обыденный. Что до масорати – там исполняют ту часть традиционных положений, какая по душе. Кто зажигает свечи каждую субботу, кто только по праздникам. Кто носит кипу только входя в синагогу, кто и по иным торжественным случаям. Однако свинину не ест никто. Что до «не есть козлёнка в молоке его матери» - это поддаётся толкованию. Смотря, что считать козлёнком и что – молоком его матери. Но все масорати знают, хоть по вершкам, что сказано в Торе. Что до остальных священных книг, они считаются там мнениями и разные группы принимают или отвергают те или иные положения. Но ни у кого из них нет сомнения в том, евреи ли они.
Есть, конечно, и евреи- атеисты, и даже полные и воинственные антиклерикалы. Что делает их евреями? Только ли антисемитизм или не зависящее от него ИХ желание евреем БЫТЬ? В этой связи приходилось слышать и читать разное. От мнений, что антисемитизм – это Божье изобретение, не позволяющее евреям забыть, кто они есть, до объяснения, что невозможно человеку существовать без укоренённости в истории. Ну, как это было у советских людей – был никто и никем остался. Ни до, ни рядом, ни после никого нет. А тут – почётная семейная история: сам-то никто, а прадед был о-го-го! Этакая историческая аристократия. Для еврея же найти знатного предка не проблема. Столько веков, столько стран, столько возможностей! Дали варварам Библию и Коран, привили основы гигиены и санитарии, обучили музыке, познакомили с поэзией Востока, одели в индийские шелка, основав международную торговлю, а там и наука, и литература, и музыка! Покопался в анналах и ты уже не просто «как-там-тебя-зовут», а потомок кого-то значимого!
Как бы там не было, но для меня еврей только тот, кто хочет сам быть и считаться евреем. Правда, и с этим есть проблема. Не помню уже, у кого читала, кажется у проф. Сесиля Рота, репортаж о встрече с потомственным главой католической церкви где-то в горном районе северо-западной Испании. Этот любезный каноник пригласил его с собой осмотреть старинную церковь, а, входя, приложил два пальца к притолоке и произнёс «имахек шмех" - «да изыдет имя твоё» в переводе с иврита. Значения произнесённых слов этот провинциальный католический священник не знал, но так делали все мужчины - священники в его роду, первый из которых был очевидно из «анусим», насильно крещенных. Он-то еще может считаться евреем. А его потомки?
В общем, сложная ситуация. Настолько сложная, что создавая Государство евреев, атеисты Бен-Гурион и Жаботинский отвели религии достойное место и в идеологии израэлизма, и в законодательстве, и в бюджете, а создание Конституции и решение насчёт того, что такое Еврейское государство, оставили потомкам. Которым всё еще предстоит разобраться с проблемой «ми ху йехуди» - кто же является или может считаться евреем?
К чему пишу эти всем известные вещи? А к тому, что нет больше сил слышать бесконечное – «да какой он еврей!». Для меня еврей – тот, кто хочет быть евреем и разделять с евреями нашу историю, нелёгкое настоящее и проблематичное будущее. Считается, что нации Европы появились только в 17 веке с появлением национальной идеи и национальных государств? Пусть себе. Но мы-то нация, а не только религиозная общность или историческая описка с незапамятных времён. Наполеон дал евреям права и разрешил им становиться воинами. Они стали. Не переставая при этом считаться и считать себя евреями. Иначе не было бы дела Дрейфуса. Такая вот нация без реального национального государства, но с вполне реальной столицей, в направлении которой молились веками и на юге, и на севере, на западе и на востоке. А если нынче забыли, в каком направлении следует слать молитвы, то теперь уж прямиком едут в Иерусалим не на паломничество, а на свадьбу племянницы. Еще я думаю, что галутный еврей всегда останется в той или иной мере произведением своего галута, включая верность отчизне, вкус борща, звук нееврейской речи и всё остальное. Оставаясь при этом евреем.
В Израиле это уже имеет место в государственном масштабе – страна празднует и мемуну, и новигод, а израильский национальный продовольственный прейскурант включает индийскую кухню наряду с украинской и гефилте фиш наряду с матбухой. Стоит ли тратить силы и ненужные слова на бесперспективные попытки решить нерешаемое? Скажем, на спор между секулярностью государственных положений на временной основе (помните: сто лет, как положили еще в ранние времена экуменического единства Европы с её бесконечными межплеменными стычками) и непременным сегодняшним сиюминутным решением вечного вопроса «ми ху йехуди?». Или на столь трепетный ныне вопрос: что дороже не урождённому израильтянину – израильтянство или неистребимая в одном, максимум двух, поколениях любовь к покинутому галуту? Третье поколение этой проблемой уже, как правило, не взволнуешь. Хотя, бывшая неашкеназка, выходя замуж за бывшего ашкеназа всё еще проходит через свадебную «хену», а бывший ашкеназ всё еще учит свою жену - бывшую неашкеназку - варить «бабушкин борщ». Нет, я не боюсь, что исчезнет еврейская нация. Столько веков продержалась, продержится дальше. И не только на антисемитизме. А вот за государство страшновато. Пусть уж побудет еще пару веков государством евреев, тогда и еврейским останется
